Точный выстрел и меткое слово. “Чайная пауза” с Еленой Шерстобитовой

Сегодня мы пьём чай с Еленой Шерстобитовой – метким стрелком, чьи пули попадают точно в цель, а стихи – в самое сердце читателя. Ну а в качестве угощения на столе – мёд в сотах, подарок пчеловода из Преображенки Николая Семёновича Литвиненко, за что ему огромное спасибо.

– Елена Михайловна, вы тридцать три года проработали на железной дороге. Скажите, а не ощущалось ли какое-то несоответствие технической работы с вашей творческой натурой?

– Несоответствия нет. Я ещё в школе сказала, что пойду только в технический вуз. Не то чтобы с математикой или физикой было замечательно, но это было интересно. У меня мама и папа работали на «железке» всегда. Папа был мастером цеха. А у мамы высшее образование, она работала начальником технического отдела, любые чертежи читала. Могла зайти в цех и токарю, расточнику чётко рассказать, как и что нужно сделать. Она в строительстве была сильна: ПТО, красный уголок – это её проекты. Видимо, у меня мамин склад ума. А по поводу железной дороги, это всё случайно. Я поступала в НИИГАиК на специальность «оптические приборы, спектроскопия». На четвёртом курсе заболела, пришлось взять «академ». А потом забеременела. Заочного отделения не было, и мне пришлось после декрета искать что-то подобное. Проще было в вагонное депо устроиться, и я перевелась, правда, курсом ниже, в НИИЖТ. Закончила его только через несколько лет, перерыв был приличный. Работала в вагонном депо почти девятнадцать лет и четырнадцать лет в ПДМе.

– При этом вы находили время и вдохновение писать стихи. Чуть больше десяти лет назад даже вышел ваш сборник. А когда вы начали писать, с юности?

– С детства, с первого класса.

– И они сохранились?

– А я, собственно, почти всё помню наизусть.

– Уверена, вы и читать книги любите. Какие у вас «маячки» в литературе?

– У меня нет определённого направления. Вот муж читает в основном исторические, военные книги. Я же читаю всё подряд, и романы, и фантастику. В юности очень фантастикой увлекалась. Но, опять же, классической фантастикой: Стругацкие, Беляев, Брэдбери, Ефремов. А фэнтези, которое популярно сейчас, я не понимаю. У нас много книг было. Бабушка приучала нас читать. Старшие брат и сестра уже были в юношестве, таскали домой разные книги. А я была маленькой, но тоже всё это читала. Я жила этим, иногда даже путала фантастику с реальностью. Стругацкие особенные, я до сих пор их читаю с удовольствием. А из классики я, может быть, Чехова выделяю. Остальные – я признаю, что они великие, но спокойно к ним отношусь.

– Ваша начитанность, литературный кругозор ощущаются в стихах. Они написаны хорошим, правильным языком.

– Я изначально, когда только начала что-то записывать, очень аккуратно относилась к слову. Мне надо, чтобы не просто рифма была, нужен смысл, а не «любовь-морковь». Может быть, это не оттого, что я много читаю. Как-то бережно нужно относиться к тому, что я пишу. Когда я стала писать стихи, их никто не читал. Просто писала и складывала, иногда выбрасывала. А дочь, видимо, как-то на них наткнулась и стала собирать. Однажды я прибирала у неё в столе, а там листочки – что-то знакомое… Потом её «архив» и мою тетрадочку собрали, и они с мужем предъявили ультиматум – надо книгу издать. Мне как-то и в голову не приходило, что стихи мои будет кто-то читать.

– В стихах, как правило, много лично. Выдавать на публику сокровенное не страшновато?

– Нет. Во-первых, это не совсем личное. У меня там автобиографичного нет ничего. Есть стихотворения, которые появились под настроение, под влиянием какого-то момента жизненного, да. Но это не конкретно про меня. Например, одно из последних. Я книгу прочитала: история семьи, где всё было замечательно, и вдруг он уходит, и у неё – «взрыв», как это возможно? Мне прямо ночью это пришло, и я написала:

«Закрываю глаза, вспоминаю твоё лицо

И слова, что сказал тогда, и на стол положил кольцо.

Ты захлопнул дверь, силуэт твой растаял в ночи.

Что же делать теперь? Не вернёшься, кричи не кричи.

Не метнусь за тобой, буду твёрдая, как гранит,

Только запах твой до сих пор подушка хранит».

Вот это ко мне вообще не относится.

– То есть вы преобразовываете в слово эмоции и впечатления. Причём ваше слово не менее меткое, чем выстрелы. Просто и ёмко, как всё гениальное…

– Писать по заказу не могу. Сесть за стол и работать – это не про меня. Что-то всколыхнулось, и родилось стихотворение. Например, с собакой гуляла в межсезонье. Получилось вот такое:

«Хмурые улицы, хмурые лица, день ноября.

Робко пытаясь сквозь тучи пробиться, встала заря.

Серыми кляксами снег за дорогой, зябнут дома.

Зря не старайтесь спорить с природой – скоро зима».

– Елена Михайловна, вас нередко можно увидеть на сцене в составе хора ветеранов «Сударыня-барыня». Чем вас привлекает этот вид творчества?

– Пела я всегда. В четвёртом классе пошла в «музыкалку», освоила музыкальную грамоту. Много лет пела в вокальной группе КЖД, каждую весну ездили на смотр в Новосибирск. Руководил Виктор Николаевич Гуков, потом Сергей Сергеевич Кушаков. Со временем это всё распалось. А через какое-то время Валентина Ивановна Озёрина пригласила меня в свой хор. У неё высшее образование, она хороший организатор. Когда мы с ней занимались, я парила: всё грамотно, по партиям. Но она уехала их Чулыма. Когда меня позвали в хор ветеранов, я сначала удивилась, как-то к ветеранам себя не относила. Пошла для интереса и осталась. Здесь немного другое направление, народно-фольклорное. Но я хожу с удовольствием, потому что мне нравится петь, нравится управлять своим голосом и делать это правильно. Я пою, и значит, мне это надо. Я получаю удовольствие от самого процесса. Ещё интересно то, что наш руководитель Светлана Ивановна Ковалёва сама пишет песни. Наш репертуар на восемьдесят процентов состоит из песен, которые никто нигде не поёт. И песни хорошие! Известные произведения мы тоже поём. Нас в сёлах знают и ждут. Если есть транспорт, мы всегда приезжаем.

– Ну и трудно представить вас без спорта, Елена Михайловна. Вы всегда участвуете в соревнованиях, имеете много медалей и золотой знак ГТО. Спорт тоже всегда был в вашей жизни?

– Я в детстве переболела полиомиелитом, фактически заново училась ходить. И у меня одна нога была намного слабее другой. Тогда учитель начальных классов вёл все предметы, включая музыку и физкультуру. А нашей учительнице по здоровью сложно было вести физкультуру, и она попросила Александра Дмитриевича Рыбакова, чтобы он взял нас в четвёртом классе. И вот мы с четвертого класса с ним вместе, я и сейчас хожу к нему в группу здоровья, и он называет меня любимой ученицей. Начала я с обычной физкультуры, потом он возил меня в Новосибирск на пионерское черырёхборье. Бегали кроссы, занимались лыжным спортом, у меня тогда был разряд по лыжам. А в десятом классе мы занялись стрельбой, и я получила третий разряд. Николай Евсеевич Воробьёв вёл у нас в сороковой школе военное дело и был внештатным фотокорреспондентом районной газеты. Он взял нас, двух девочек и несколько парней, и занимался с нами. Мы стреляли из мелкокалиберной винтовки, а не из «воздушки». Это намного серьёзнее. Весной и летом стреляли за мостом через речку. Тренировались в школе, но это была такая партизанщина. Там же надо расстояние двадцать пять метров. На втором этаже школы был большой коридор. В одном кабинете открывали дверь, там стелили маты, на которых мы лежали. А в другом кабинете, напротив, был щит деревянный, металлом обитый, и подсветка. Часов в девять вечера, когда уже никого нет в школе, запирали дверь, свет не включали, только подсветка над мишенями, – и тренировались. Об этом никто не должен был знать, это же нарезное оружие.

Когда поступила в институт, в семьдесят третьем году начала ходить в тир. Получила первый взрослый разряд. До КМС (кандидат в мастера спорта – прим. ред.) не хватило четыре очка. После этого был большой перерыв. А несколько лет назад проходили районные соревнования трудовых коллективов, Рыбаков меня снова привлёк. У нас была такая кривая винтовка, как мы её ни пристреливали, бесполезно. Но потом купили неплохую винтовку, и с ней мы пять лет подряд занимали первое место на зональных соревнованиях из семи-девяти команд. Ну а теперь в Чулыме новый тир, для нас это сказка. Раньше, где придется, тренировались. А сейчас все условия, всё оборудование есть.

– Среди стольких увлечений, наверное, трудно выбрать приоритетное?

– Я среди увлечений приоритетов не расставляю. Приоритет – это семья: муж, дочь, внук.

– Елена Михайловна, у вас довольно быстрый темп жизни, много чего нужно успеть. Скажите, а вы умеете делать паузы? И чем их заполняете?

– Я читаю. Уже не знаю, что брать в библиотеке. Если какой-то автор меня интересует, а книги нет, ищу в интернете, читаю за компьютером. Но это неудобно, лучше сидеть с книгой в удобной позе. Муж включает музыку фоном, у него замечательная подборка, и мы читаем.

– Спасибо, Елена Михайловна, что несмотря на мороз и плотный график тренировок и репетиций вы нашли время заглянуть к нам в гости!

Блиц-опрос

Так как Елена Михайловна – человек действия, мы приготовили для неё «глагольный» блиц.

– Читать или писать?

– Конечно, читать. Я чужие стихи обожаю.

– Бежать или стрелять?

– Стрелять. Хотя бы в том плане, что сейчас у меня здоровье больше на стрельбу, чем на бег. Да, я сдала на золотой значок и бег, и стрельбу, но это было до ковида.

– Мечтать или действовать?

– Действовать. У меня руками больше получается. Не люблю готовить, но у меня всё вкусно. Я не огородница, но урожай нормальный. Я всегда делаю всё вовремя: сажаю, поливаю, пропалываю. Очень люблю делать что-то руками. Раньше рисовала много, но если нет желания, не возьмусь – нужно вдохновение. Я люблю строить. Мы столько выстроили с мужем вдвоем. Нравится пилить, строгать, прибивать.

Беседовала Майя Демочкина