Чуть больше года назад она пополнила ряды медработников Чулымского района благодаря целевому набору, государственной программе «Земский доктор», а прежде всего — собственному трудолюбию, пытливому уму и любви к своей малой родине. Сегодня мы беседуем с врачом-неврологом Чулымской ЦРБ Любовью Кошелевой.
— Любовь Николаевна, вот уже второй год вы работаете врачом в своём родном Чулыме. Расскажите, как вы пришли в медицину, почему выбрали эту непростую профессию?
— На самом деле, выбора особого не стояло. Долгое время я увлекалась географией и историей. Казалось бы, это отрасли, которые не связаны с медициной, но это были просто такие области интереса. А в дальнейшем, когда в девятом классе встал выбор, куда дальше идти, какой выбирать профиль, мы с мамой сели, подумали и решили: почему бы не попробовать в медицинский? Мама со мной довольно-таки долго разговаривала: а как ты хочешь? а как лучше тебе-то будет? И, возможно, она как-то мягко меня направила. Ну, я не скажу, что это был плохой выбор.
— У вас в семье не было медиков?
— Нет. У нас такая обычная рабочая семья. Мама бухгалтер с переходом в домохозяйку, отец дальнобойщик.
— Вы окончили первую школу, причём достаточно успешно. Скажите, сложно было поступить в вуз? Баллов хватило?
— Тогда было куда проще. Был целевой набор, давали места на ЦРБ. Нас порядка пяти человек поступало. Но опять же, всё определялось по количеству баллов. Мне их хватило.
— Насколько я знаю, в медицинском вузе сначала идёт общая подготовка, а потом уже выбор специализации. Почему именно неврология стала вашей профессией? Вы целенаправленно к этому шли?
— Студент делает выбор ординатуры, то есть дальнейшего пути. Либо ты остаёшься «лечебником» и переходишь, соответственно, на участок на лечебном деле. Либо куда-то «заужаешься». Тогда тоже было интересно. Очень сложно выбрать, потому что специализаций в медицине много, и казалось, вот тут что-то интересное, здесь что-то цепляет. На четвёртом курсе мне понравилась неврология. Но прямо такого целенаправленного выбора стать неврологом не было. Я думала, не стать ли вообще анестезиологом-реаниматологом. Но там не сложилось по баллам. И тогда я пошла в неврологию. Вот это было спонтанное решение.
— А вообще тяжело было учиться в медицинском университете? Считается, что это одно из самых сложных направлений обучения.
— Я бы не сказала, что это вот прямо сложно-невозможно. Вообще любая профессия сложна, мне кажется, если пытаться что-то изучать в ней, если погружаться в неё. Да, были свои трудности, были сложные экзамены, были пересдачи, коллоквиумы, зачёты и прочее. Но это было как у всех. В том же СГУПСе, я уверена, есть свои сложности. Это университет, который напротив медицинского располагается. Так что было сложно, но в меру.
— Есть предметы, которые вы с ужасом вспоминаете?
— Топографическая анатомия. У нас анатомии много было. На первых курсах самая простая — изучали строение человека, грубо говоря, где какие органы находятся, где какая косточка, и сами косточки — все их выпуклости и прочее. А топографическая анатомия — это как карта, это всё вместе. Надо всё скопом запоминать. Мне почему-то было сложно. Хотя, казалось бы, географию я нормально знаю. А с топографической не сложилось. Ну, я и не нацелена была идти в хирургию. Это хирургам такой предмет был очень нужен.
— Но в итоге вы же всё сдали?
— Да, конечно.
— Любовь Николаевна, что вы посоветуете будущим абитуриентам, которые пока только подумывают о медицине? Как осилить эту высоту, и стоит ли?
— Чего посоветовать? Да просто быть уверенным в себе. И хорошо думать, хочешь ли ты этого поступления, потому что было много примеров, когда хотел не сам школьник, а кто-то из родителей, чтобы он поступил. Человек закончил медицинский, даже с красным дипломом, потом этот диплом положил на полочку и пошёл в совершенно другую сферу. Это нормально, на самом деле. Надо прислушиваться к себе самому. Так ли это надо? А если надо, то куда? Медицина огромная, там разные ветви, порой диаметрально противоположные друг другу. Например, терапия и хирургия. Они связаны между собой, безусловно. Но одни «режут», другие лечат таблетками. Это два разных направления.
— Вы, как я понимаю, не жалеете о сделанном выборе?
— Ни о чем не жалею. Ни о том, что медицинский, ни о том, что неврология, ни о том, что вернулась. Я по целевому набору шесть лет лечфака проучилась, и в дальнейшем два года ординатуры тоже по целевому набору. Когда вернулась, мне предложили участвовать в программе «Земский доктор» — получаешь определённую сумму и отрабатываешь пять лет.
— Как проходила адаптация в нашей больнице? Были трудности, ведь начинать всегда непросто?
— Очень сильно волновалась, сильно боялась, потому что я пришла сразу из института. Ординатура и самостоятельная практика — очень разные вещи. Вот я сюда приехала, и я одна. Если в ординатуре можно было, допустим, обратиться к старшим товарищам, где-то что-то попросить, что-то спросить, то тут более узкий круг. Мне очень помогли записи Евгении Викторовны Андроновой, нашего предыдущего невролога. Она оставила файлы в своём компьютере: пару шаблонов осмотра, на которые я ориентировалась; несколько шаблонов лечения, из которых я тоже что-то взяла (что-то я брала от неврологов, с которыми работала в ординатуре). У меня есть её телефон, и я знаю: если что-то случится, я могу ей позвонить, она мне всё объяснит, по полочкам разложит и скажет, куда, если что, бежать. Перед тем, как я поступила сюда работать, мы с ней встретились, она мне вкратце обрисовала ситуацию, какие тут преимущественно больные. Познакомила меня с Галиной Степановной Редкачевой, с моей медсестрой. Если бы не вот эти два человека, Евгения Викторовна и Галина Степановна, проходила бы моя адаптация намного сложнее. Ну и, в принципе, я бы не сказала, что сложно было адаптироваться конкретно к нашей ЦРБ. Меня встретили здесь достаточно радушно, не было такого, чтобы я боялась кого-то или чего-то. Сложно было самостоятельно начать работать, самой принимать решения, причем тяжелые решения, потому что неврологический контингент сложный. Там не только больные спины, но и пациенты с инсультами. Когда ты в первый раз видишь инсульт самостоятельно и нет рядом профессора, у которого можно попросить помощи, это тяжело.
— Ну, теперь вы, наверное, уже всего повидали?
— Я бы не сказала, что прямо всего. Например, на днях был случай, о котором я раньше не слышала. Да, повидала много всего, и впереди, я так подозреваю, ещё ворох клинических случаев.
— Вы сказали, что у вас есть телефон Евгении Викторовны. Прибегаете к её помощи, звоните?
— Конечно. Я ещё молодой невролог, я очень неопытный врач. Конечно, год за плечами, есть какая-то насмотренность. Но если есть вопросы и сложные случаи, я звоню Евгении Викторовне. Бывает, что я звоню и другим коллегам. Я знакома по ординатуре с заведующей неврологическим центром в Новосибирске Еленой Владимировной Востриковой, бывает, к ней обращаюсь. И, конечно же, в соседнем городе Каргате есть молодой невролог Юлия Владимировна Троценко. Мы с ней периодически созваниваемся, обмениваемся полезной информацией.
— Думаю, это хорошо. Никто из пациентов не осудит доктора, который, стараясь ему помочь, просит совета у коллег. Людей больше бы огорчило равнодушие к их проблемам… Любовь Николаевна, вы помните свой первый приём, как это было?
— Пришла, расписание мне открыли и сразу «накидали» небольшую толпу. Я помню, как всё было медленно, как я разбиралась с больничными листами. Саму программу я видела раньше, но плотно с ней не работала. Мы сидели на приёме и в областной поликлинике, и в неврологическом центре, и этот опыт очень мне пригодился в первые дни. Было страшно, но не из-за того, что люди идут, а из-за того, что ты сам, ты уже настоящий доктор, ты должен что-то решать.
— А какие моменты в работе приносят радость, чувство удовлетворения?
— Когда пациенты приходят и говорят: спасибо, мне помогло. Или когда человек говорит: мой диагноз подтвердился МРТ или МСКТ. Когда ты в принципе определяешь, куда пациенту двигаться дальше. Даже если ты не можешь помочь в чём-то. Например, многие из пациентов сталкиваются с такой проблемой, как межпозвонковая грыжа. Не всегда мы можем справиться с грыжей терапевтическими методами, иногда пациента надо вовремя отправить к нейрохирургу. Радость в том, что ты дал пациенту дальнейший путь.
— Любовь Николаевна, вы работаете и в стационаре, и в поликлинике, верно?
— Да, в терапевтическом отделении у меня три палаты. Там я бываю с утра. А после одиннадцати часов приём в поликлинике.
— У нас к неврологу обычно бывает очередь…
— К сожалению, потому что один невролог на район, очередь большая. И я не могу принимать больше народа чисто физически. Рада бы иногда, но выше головы не прыгнешь.
— С какими проблемами чаще всего обращаются жители Чулымского района?
— Проблемы со спиной, восстановление после инсульта — инсульта много в Чулымском районе, много кого отправляем в Новосибирск. Болезнь Паркинсона реже, но тоже встречается. Ну и хронический болевой синдром. Рассеянный склероз — достаточно редкое заболевание, но за год было два подтверждённых случая. На самом деле невозможно предугадать, с чем пациенты придут завтра. И мне это нравится, у меня работа не монотонная. Это невероятно сложно, но очень интересно.
— Любовь Николаевна, как вы отдыхаете от такой насыщенной работы?
— В основном это достаточно тихие занятия, рукоделие. У меня нет фиксированного хобби. На данный момент это вышивание. Раньше занималась бисероплетением, плела макраме, и шила, и вязала. Я люблю что-то делать своими руками, тогда мозг концентрируется на этой маленькой монотонной работе. Но вместе с тем я понимаю, что постоянно заниматься такой работой я не могу. Это исключительно как разгрузка мозга.
— Я не хочу пытать вас о профессиональных планах, потому что жизнь непредсказуема. Просто скажу от имени чулымцев, что на данный момент мы рады, что вы к нам вернулись и как минимум ещё четыре года будете работать в нашей больнице. А там, как знать, может, и дальше останетесь.
— Далеко на будущее не загадываю, но понимаю: везде будут сложности. У меня подруга работает в городе. Там совершенно другой контингент. У нас свои особенности, там свои. Там сложно по-своему, у нас сложно по-своему. В принципе, в медицине никогда просто не бывает. Да и в других профессиях тоже. Не исключено, что останусь здесь. Чулым — мой родной город, я восемнадцать лет здесь прожила и не жалею, что сюда вернулась. Если кто-то из студентов думал, как от целевого «откосить», то я все шесть лет говорила: «Я вернусь, меня ждите». Сейчас, сравнивая свой опыт с опытом одногруппников, которые работают в городе, я вижу: там не легче, там такие же очереди. В общем-то мы ничем не хуже.
— А скоро ещё и откроется новая поликлиника, условия работы улучшатся, новое оборудование будет…
— Оборудование у невролога не то чтобы богатое — в основном неврологические молоточки. Но сам переезд, конечно, мы всей поликлиникой с нетерпением ждём. Новое, красивое, просторное здание. Очень хорошая поликлиника. Есть расстраивающие моменты в том плане, что мало специалистов. Но кадровый голод свойственен в принципе для медицины, к сожалению.
— Что ж, будем надеяться, что государство обратит на это внимание и ситуация исправится.
— Очень надеюсь, что появится ещё больше молодых коллег, которые захотят работать в ЦРБ.
фото Ларисы РОЩИНОЙ
В Чулымском районе продолжается заготовка кормов
В этом году в Чулыме появятся семь контейнерных площадок с современными мусорными контейнерами на колесиках
Собаки умные, все понимают. Может, найдется для них любящая семья?
Поголовье скота на чулымских фермах остаётся небольшим - всего 321 голова
Самолет с пассажирами на борту в небе над Чулымом вырабатывал топливо, чтобы произвести аварийную посадку…
Администрация города пригласила независимую комиссию для проведения экспертизы